О благодатных исцелениях, совершившихся пред святою иконою Божией Матери «В скорбех и печалех Утешение» из Афонского русского Свято-Андреевского общежительного скита

Выписано из следственного дела. Издано в Москве в типографии Н. Орлова в 1873 году. Дозволено цензурою Московской Духовной академии 21 мая. 1873 года Цензор профессор протоиерей Филарет Сергиевский.

28 ноября 1863 года Иеромонах Вятского Успенского монас­тыря Неон (в миру — Николай Неволин, бывший священник Вятского уезда, села Кырмыжского) донес его преосвященству, Агафангелу, епископу Вятскому и Слободскому, что немотствующий около шести лет, сын его Владимир, 19-го дня того же ноября, в городе Слобод­ском, по исправлении молебствия пред иконой Божией Матери, принесенною с Афона иеромонахом Паисием, чудесным образом получил исцеление от немоты. При чем он Неон, представил краткое описание чуда, изложенное и подписанное священнослужителями, гражданскими начальственными лицами и почетными гражданами города Слободского.

В описании изъяснено следующее: «В ноябре 1863 года иеро­монах Афонской горы, русского скита Св. Апостола Андрея Перво­званного, Паисий, с дозволения св. Синода производивший в России сбор добровольных пожертвований на тот монастырь, посетил, на возвратном пути в С. -Петербург, город Слободской, преимуществен­но для преподания благословения от св. Афонской горы игумении Слободского девичьего монастыря Пульхерии, отец которой, схимо­нах Флавиан, провел последние годы своей жизни в Афонском Анд­реевском ските и погребен в усыпальнице оного. Иеромонах Паисий имеет от означенного скита в ручных приличных киотах: 1) малый серебряный крест с частию древа Животворящего Креста Господ­ня, и 2) икону Божией Матери, именуемую — «В скорбех и печалех Утешение»—в серебряной позлащенной ризе с таковым же венцом, украшенным драгоценными камнями. Сия святыня, на время пре­бывания иеромонаха Паисия в городе Слободском, поставлена была в церкви Слободского девичьего Христорождественского монастыря. Жители города и в числе их вышеупомянутый Владимир Неволин пришли поклониться святому лику Божией Матери. Шесть лет тому назад сей Владимир, имеющий ныне от роду 18 лет, лишился языка, и отец его, тщетно обращаясь за помощию к врачам, отдал его учить­ся живописи слободскому купцу Александру Пашкину, у которого он ₄  находится и ныне. Уразумев из разговоров своих товарищей о посе­щении города Слободского принесенным с Афона ликом Пресвятой Богородицы, он возымел непреодолимое желание припасть в скорби своего сердца к сему святому лику, и когда, по окончании молебствия, совершенного иеромонахом Паисием пред святою иконою, немотствующие уста мальчика прикоснулись к пречистому образу для облобызания, в нем совершилось что-то неизъяснимое: лицо его изменилось, он возчувствовал жар, начавшийся в языке и постепенно распространившийся по всему его телу. Полошив несколько земных поклонов, он возвратился домой и принялся за живопись. Но тут с задумчивостию взирая на брата хозяина, работавшего с ним в од­ной комнате, Владимир произнес: «Какой чудный бриллиантовый венец на Божией Матери!»Сказав эти слова, он сам ужаснулся, слыша себя говорящим, и в удивлении спрашивал хозяйского брата: «Да ведь я говорю?» Брат хозяина, с чувством благодарности к чудодеющему Богу, едва мог сказать только ему: «Молись, молись, Володенька». Владимир в слезах умиления повергся пред иконою Вседержителя, находящеюся в той комнате. Потом по совету товарищей опять поспешил принесть благодарственное моление пред Афонскою чудотворною иконою Божией Матери. 20 ноября он исповедовался у иеромонаха Паисия и приобщался Св. Таин. И в настоящее время чувствует себя бодрым и здоровым, и славит Господа Бога своим языком. Мы, видевшие чудесное исцеление его, не престанем про­славлять Господа, явившего милость Свою от иконы пречистой Своей Матери — надежды и утешения рода христианского».

Вскоре после сего донесения начальник Вятской губернии гене­рал-майор Струков сообщил его преосвященству письмо, полученное им от слободского уездного исправника Томилова, в котором изло­жено было то же событие, с указанием тех же обстоятельств. Причем уездный исправник говорил о Владимире Неволине, что мальчик этот кротким своим обращением и послушанием приобрел у хозяина своего любовь и расположение и при старании выучился в два года хорошо рисовать, что этот Владимир, как удостоверился ныне он, уездный исправник, действительно нисколько не говорил до 19-го числа, то есть до дня лобызания им афонской иконы Божией Матери, а с того числа он говорит, как убедился он, г. исправник, лично.

Вследствие чего его преосвященство поручил члену Вятской духовной консистории протоиерею вятского кафедрального собора Василию Катаеву произвести при полицейском чиновнике следствие по содержанию вышеупомянутых бумаг.

Протоиерей Катаев, исполнив возложенное на него поручение, представил его преосвященству 4-го сего января следственное дело со своим заключением.

Из дела видно, что протоиереем Василием Катаевым пред нача­тием следствия сделано было молитвенное поклонение пред святою афонскою иконою Божией Матери, находившейся в то время в Христорождественской церкви слободского женского монастыря; при чем усмотрено им, что на сребро позлащенной ризе сей иконы вырезана следующая надпись: «Образ Пресвятыя Богородицы в скорбех и печалех Утешение». Иеромонах Паисий объяснил тогда о. протоиерею,что сия надпись есть перевод с греческой надписи, находящейся на самой иконе Богоматери, и закрытой серебряной ризой. Вместе с иконою Божией Матери предложен был иеромонахом Паисием для поклонения и святой крест, с частию древа Животворящего Креста Господня.

После сего о. протоиереем Катаевым при полицейском надзи­рателе слободского уездного полицейского управления Машковцеве отобраны были показания:

1) от самого исцеленного Владимира Неволина,

2)  от отца и родственников его,

3) от причта села Кырмыжского, в котором Владимир лишился органа слова, от благочинного протоиерея Кирилла Спасского, в ведении которого находится это село, также от начальства Вятского духовного уездного училища, в котором обучался Владимир Неволин до происшедшей с ним немо­ты, 4) от разных лиц, знавших Владимира Неволина прежде и после благодатного исцеления, полученного им 19-го ноября 1863 года. Священнослужители дали сии показания по священству, монашес­твующие по монашеству, прочие лица под присягою.

Исцеленный Владимир Неволин показал следующее: «В течение последних почти шести лет я был нем, и лишен ясности в голосе; но ныне, с 19 минувшего ноября, говорю свободно и чис­то. Обстоятельства отнятия у меня ясности в голосе и дара слова, а также и возвращения оных мне, следующие: в исходе 1858 года, когда гостил я, во время отпуска учеников на святки, у моего зятя по сестре, вятского уезда села Кырмыжского, священника Иоанна Кармильского, именно в 25-е число месяца декабря, при выходе из церкви от утренней службы имел я, доселе для меня неразгаданное, впрочем хорошо сохраняемое в памяти, видение: некто в образе человека на паперти церковной дает мне приказание нечто напи­сать моему родителю, находившемуся тогда в братстве слободского Крестовоздвиженского мужского монастыря, и скрывается, сказав, что я сам могу пострадать, если не исполню приказания (предмет поручения объяснять я не нахожу нужным). На это видение я не обратил должного внимания и приказания не исполнил, равно и не открыл тогда никому о видении. В следующее за тем время был я не довольно здоров и чувствовал горячечные припадки с бредом и после нихболь в ногах. На сырной неделе 1858 года я приехал из училища к тому же зятю священнику Кармильскому, и в первый день Великого поста, во время утренней молитвы, вновь видел видение, при котором из троих, явившихся мне светообразных мужей, один упрекнул меня за неисполнение прежде данного мне приказания и предрек мне немоту или глухоту. Этим последним видением я был крайне испуган, и тотчас же сказал о нем своей сестре — жене свя­щенника, заметившей меня встревоженным. В тот же понедельник вечером, приглашенный своими товарищами, именно братом сво­им Александром, уже умершим, и братом зятя моего, Петром Кар- мильским, обучающимся ныне в семинарии, петь с ними догматы, я почувствовал, что лишился голоса, а вскоре затем ощутил колотье в своем языке, и наконец, когда нужно было отвечать на чей-то воп­рос, оказался я немым. Тогда-то о видениях своих и о связанности своего языка письменно сообщил я своему родителю. Спустя после сего несколько времени осматривал меня бывший вятский врач г. Карцов, который, находясь в селе Кырмыжском по делам служ­бы, и назвав мою болезнь параличом языка, отозвался, что могла бы быть излечена им эта болезнь, если бы тотчас по обнаружении ее приставлено было до 20 пиявок снаружи к моему горлу. Спустя полтора года привезен я в город Слободской для отдачи в научение живописи, и здесь родителем моим, между прочим, был представлен окружному слободскому врачу г. Вакуловскому, суждения которого о моей болезни мне неизвестны. Но ни он, ни г. Карцов никаких лекарств против болезни моего языка не прописали, и я таковыми никогда не пользовался. Повторяю, что до 19 ноября текущего года я не имел ни дара слова, ни даже ясного голоса, как об этом могут свидетельствовать, кроме вышесказанных лиц, домашние и ученики моего настоящего хозяина, купца Александра Пашкина, у которого я работаю более четырех лет, многие из духовных лиц города Слобод­ского, среди которых случалось мне бывать, а может быть и многие из граждан слободских.

Когда в доме хозяина, 18-го числа ноября 1863 года, сделалось известным о прибытии в город Слободской иеромонаха Паисия с афонскою иконою Божией Матери, именуемой «Утешение в скорбех и печалех» и поставленной им в церкви слободского женского монас­тыря, и когда товарищ мой по живописи, уволенный ученик высшего отделения вятской семинарии Иван Яковлев Вершинин, предложил работнику того же хозяина по живописи, орловскому мещанину Тухаринову, участвовать с ним в молебствовании пред означенною иконою, а этот последний не давал решительного согласия, у меня родилось горячее желание исправить молебен, о котором Вершинину я знаками и заявил. Придя на другой день, я и Вершинин, в монас­тырь утром и узнав, что икона унесена в дома граждан, мы возврати­лись к своей работе; также поступили уже все трое, и днем после ли­тургии, которую стояли в монастыре, так как икона не возвращалась в оный. Уже после вечерни, вновь придя в церковь, мы увидели, что иеромонах Паисий приступает к совершению общего для присутс­твовавших в церкви молебна, и присоединились к молящимся, а по окончании молебствия, вместе с другими богомольцами, облобызал и я икону Божией Матери. В это-то время ощутил я в своем языке жар, который и распространился внутри по всему моему телу. Во время же самого молебствия ничего кажется, особенного в себе я не чувство­вал, имев впрочем, со слов Вершинина, уверенность об этой иконе, как иконе чудотворной. После целования иконы, еще помолившись с мещанином Тухариновым, отправился домой, куда вскоре явился и Вершинин; дома, напившись чаю, принялся за работу.

Вскоре после этого брат хозяина Гавриил, теперь находящийся в дальней отлучке, обратился ко мне с вопросом об одной нужной для него вещи, и я, указав ему ее, вдруг, без всякого особенного по­вода говорю ему: «Какой чудный бриллиантовый венец на Божией Матери!» и сам от этого пришел в удивление и трепет. Туг поспешил я в монастырь для принесения благодарственной молитвы Царице Небесной. Здесь иеромонах Паисий, уже готовившийся ехать из обители в свою квартиру, а оттуда и в дальний путь свой в С.-Петер­бург, выслушав вместе с шумениею монастыря о моем исцелении от немоты, совершил для меня в присутствии многих из сестер монас­тыря, молебствие, на котором, в первый раз после тяготившей меня многолетней немоты, имел я радость прочитать благодарственную молитву, в услышание предстоящих, языком твердым и голосом ясным, и оттоле до ныне, благодарение Богу, пользуюсь даром сло­ва. Предоставляю каждому судить, как угодно, о возвращении мне языка и дара слова, но я приписываю свое исцеление Утешительнице печальных, Матери Божией, и тем более убеждаюсь в действовании на мне благодатной силы Божией, от святой Ее иконы «Утешение в скорбех и печалех», что после, пред тою же иконою, сподоблены чудесного исцеления и другие недужные.

Точно, и были такие случаи с следующими лицами:

1) 22-го ноября, дочь умершего слободской Сретенской церкви дьячка Димитрия Овчинникова Параскева, с детства косноязычная, а в последние годы не иначе произносившая слова, как с болью в груди и с судорогами в лице, после молебна пред означенною иконою и целования ее, начала говорить и ныне говорит свободно и ясно, не чувствуя в себе никакой боли;

2) 24-го ноября, крестьянин Слободского уезда деревни Второй Сверчковской, Николай Яковлев Ворожцев, в декабре месяце про­шедшего 1862 года, разбитый параличом и невладевший нисколько правою рукою и обеими ногами, а также страдавший постоянною болью в голове и в груди, после такого же молебствия пред тою же ико­ною, вдруг почувствовал совершенное облегчение от боли головной и грудной, — а на другой день без пособия других, начал поднимать правую руку и ходить, и укрепляется со дня на день;

Около того же времени и также после молебствия пред святою иконою Богоматери «Утешение в скорбех и печалех», дочь крестья­нина Слободского уезда деревни Кругловской Авраамия Алексеева Кайсина семилетняя Ксения, невладевшая ногами с малолетства, а также правою рукою, на которой кроме того пальцы были согбенны, получила исцеление и руки и ног, так что свободно стала изображать на себе крестное знамение и слагать для сего персты, как должно, а также и ходить, чему вдруг обрадовалась, в виду других, самою чистою детскою радостию.

О сих исцелениях, полагаю, могут подтвердить, как очевидцы, духовенство, игуменья и сестры Христорождественского монасты­ря, а о девице Овчинниковой еще купец города Слободского Влади­мир Герасимов и купеческая вдова Екатерина Шмелева, у которых долгое время жила в услужении она, равно как и духовный ея отец, священник слободской Сретенской церкви, Димитрий Бобровский, о Ворожцове же его духовный же отец священник Михаил Неволин. К сему присовокупляю, что 19-го ноября, тотчас после совершения для меня в монастыре благодарственного молебствия, зашел я к своему дяде священнику Михаилу Неволину, где о своем исцелении от немоты обсказывал, кроме сего священника, протоиерею Иоанну Куртиеву и бывшему штатному смотрителю слободского училища Никанору Петровичу Кулеву».

1) Отец исцеленного, вятского Успенского Трифонова монастыря иеромонах Неон показал по священномонашеству: «Сын мой, Вла­димир, с Великого поста 1858 года до 19-го ноября сего 1863 года, действительно был нем так, что не мог выговаривать ни одного слова, и ответы навопросы передавал письменно. В начале, пока мы не поте­ряли еще надежды к излечению его от немоты, обращаясь к врачам— г. Карцову, который осматривал немого сына моего в селе Кыр- мыжском вскоре по онемении, и, найдя невозможным излечить его, отказался, и г. Вакуловскому в городе Слободском, уже в 1859 году; когда и тот врач решительно отказался, то я более уже не обращался к врачебным пособиям и просил помощи у единого Бога, на которое и возлагал свое упование. Сын мой, Владимир, о д вух своих видениях, предшествующих онемению, писал ко мне в феврале месяце 1858 года в г. Слободской, в монастырь, где проживал я тогда; но письмо это, к сожалению, не сохранил я до настоящего времени».

Зять исцеленного, священник села Кырмыжского Иоанн Кар- мильский, показал: «Владимир Николаев Неволин, обучавшийся в вятском духовном училище, действительно гостил в моем доме во время Рождества Христова 1857 года и на сырной неделе 1858 года, и в первый понедельник Великого поста, часов в 6 вечера, лишив­шись дара слова, онемел. Означенный Владимир пред этим обстоя­тельством видел два видения: первое из них в праздник Рождества Христова в паперти Кырмыжской церкви, а второе в другое время после утренней молитвы, о которых дома и рассказывал в смущенном виде со слезами сестре своей Марии Николаевой, а она после того все слышанное ею от брата передала мне. На пятой неделе Великого поста, проезжавший чрез село Кырмыжское врач Карцов приглаша­ем был мною в дом и в это время осматривал Владимира, и о немоте его отозвался, что он причины оной не понимает, а потому и лечить Владимира не берется. Владимир по онемении жил в нашем доме до 6-го сентября 1859 года, — дня поступления своего в обучение ико­нописи к слободскому купцу Александру Пашкину и в продолжение всего этого времени проживания в моем доме оставался нем».

Жена вышеозначенного священника Кармильского, сестра ис­целенного, Мария Николаева дала показания совершенно согласно со своим мужем.

Брат того же священника Петр Кармильский, обучающийся в среднем отделении вятской духовной семинарии, показал: «Свя­щеннический сын Владимир Неволин в 1858 году действительно вместе со мной гостил на сырной неделе у брата моего, села Кырмыжа священника Иоанна Кармильского. Лишился языка он 3-го февраля 1858 года, в понедельник вечером, на первой неделе Великого поста. Об этом в свое время было донесено священно-церковно-служителя- ми чрез благочинного училищному начальству, в ведомстве которого находился тогда Неволин».

1) Священно-церковно-служители села Кырмыжского, находив­шиеся в 1858 и 1859 годах в настоящих местах служения, заявили, что священнический сын Владимир Неволин, онемевший в феврале 1858 года, оставался в таком состоянии во все пребывание его в селе Кырмыжском, до 6-го сентября 1859 года.

Протоиерей села Вожгальского Кирилл Спасский, в ведении которого находится село Кырмыжское, на запрос следователя предъявил об официальном документе, хранящемся в вожгальском благочинническом архиве. Он писал следователю: «В рапорте ко мне от 10 февраля 1858 года за № 20, села Кырмыжского священно- церковно-служители объясняют, что бывшего священника Николая Неволина сын Владимир, обучающийся в низшем отделении вятс­кого духовного училища и уволенный в дом зятя своего, священника Иоанна Кармильского, с 3-го февраля сделался нездоров, но какая его болезнь, им неизвестно, а только—орган языка его с упомянутого времени и по сие время не произносит ни одного слова. Рапорт сей подписан всем причтом, кроме священника Иоанна Кармильского, который чрез непродолжительное время (определить—чрез сколько именно дней, не могу за давностью времени), явясь ко мне, рассказал то самое, что прописано в вышеозначенном рапорте. На основании рапорта кырмыжского причта, мною в свое время о происшедшей немоте ученика Владимира Неволина доведено было до сведения о. ректора Вятского духовного училища протоиерея Герасима Ни­китникова, именно от 11-го февраля за № 139».

Ректор вятского духовного училища протоиерей Герасим Ни­китников доставил протоиерею Василью Катаеву, при отношении от 19-го декабря 1863 года за № 348, следующие сведения из училищ­ных документов о бывшем ученике Владимире Неволине: «О немоте означенного ученика Неволина было сообщено мне вожгальским благочинным протоиереем Кириллом Спасским, от 11-го февраля 1858 года за № 139. В этом сообщении прописано, что, священно- церковно-служителиселаКырмыжского,от 10 февраля того же 1858 года за № 20, донесли ему, о. благочинному, что ученик вятского духовного училища низшего отделения Владимир Неволин, уво­ленный в дом зятя своего священника Иоанна Кармильского, с 3-го дня месяца февраля неизвестно от какой причины заболел немотою, и что в то же время представленный к нему зятем, священником Кармильским, для освидетельствования, действительно оказался немым, и по сей причине до времени остался у зятя означенного священника Кармильского».

1)  Слободской купец Александр Пашкин показал: «Живущий у меня для научения живописи священнический сын Владимир Не­волин, в течение более четырех лет, которые у меня он живет, до 19-го ноября настоящего года действительно был нем и не обнаруживал естественного голоса, объясняясь со мною и прочими домашними моими или пантомимою или чрез записки. Против немоты языка своего он никаких лекарств не употреблял. Показания Неволина, относительно обстоятельств исцеления его немоты, подтверждаю, слышавши об оных от самого Неволина и товарищей его по живопи­си, равно и от своего брата Гавриила, находящегося теперь в дальней отлучке; мальчик Неволин человек правдивый».

Товарищ по живописи исцеленному Неволину, уволенный из высшего отделения вятской семинарии Иван Вершинин показал: «Священнического сына Владимира Неволина я застал у г. Пашкина немым, каковым и оставался он до 19-го ноября настоящего года». Далее он показал то самое, что прописал Владимир Неволин и объ­яснил хозяин его по живописи купец Александр Пашкин.

Другой товарищ Неволина орловский мещанин Петр Тухаринов показал то же самое, что и Иван Вершинин.

2) Другие лица, знавшие Владимира Неволина прежде и после благодатного исцеления, полученного им 19-го ноября 1863 года, в показаниях своих изъяснили:

а)   слободских градских церквей благочинный протоиерей Иоанн Куртиев: «Минувшего месяца ноября, 19-го числа, вечером, когда Владимир Неволин после возвращения своего из монастыря был в доме своего дяди, священника Михаила Неволина, я, по приглаше­нию последнего, прибыл к нему, чтобы разделить с ним душевную радость о неожиданном событии с его племянником, и не меньшее имел утешение тогда слышать от самого освободившегося от не­моты — Владимира устный его разговор о его исцелении со всеми подробностями. Касательно истинной его немоты, продолжавшейся с ним несколько лет, утверждаю, что немота его была такого рода, что не мог произнести ни одного какого-либо слова, и постоянно был безгласным. По образу жизни и поведению его, всегда замечал я его мальчиком весьма скромным, вежливым и таковые же слышал о нем отзывы и от других.

б) Города Слободского, Преображенского собора священник Димитрий Нагорничный, диаконы Михаил Ардашев и Николай Бушмакин, Николаевской церкви священник Димитрий Куртиев и диакон Алексей Амфионов объяснили, что мальчик Владимир Неволин действительно немотствовал в течение всего того времени, как живет в доме живописца Пашкина, до 19 ноября 1863 года; при чем священник Нагорничный присовокупил, что он, будучи близок к дому то/1щаМександраПашкинакак духовный отец),удостоверяет, что мальчик Владимир Неволин нрава кроткого и души чистой.

в) Рясофорныя монахини Слободского женского Христорождес- твенского монастыря — Екатерина Невоструева, Екатерина Васи­льева и Александра Дряхлова показали, что Владимира Неволина они знали постоянно немым около шести лет до 19 ноября текущего года, знают и теперь его, но уже говорящим, и утверждают, что дар слова открылся у него после молебствия в их монастыре пред иконою Божией Матери, принесенной с Афона, во время которого видели они его усердно молившимся и после того двукратно целовавшим св. икону.

г)  Коллежский Ассесор Петр Андреев Вакуловский, старший ок­ружной врач вятского и слободского округов, ответствовал: «Мальчик Влад имир Неволин в 1859 году был однажды представлен ко мне для совета о лечении от немоты, и я при осмотре нашел его действительно больным; но из данных науки зная, что фармацевтические средства против такой болезни мало могли бы быть полезны, не прописывал ему никаких лекарств».

Кроме всех вышеозначенных лиц как о Неволине, так и о деви­цах Овчинниковой, Кайсиной и о крестьянине Ворожцове, исцелив­шихся чудесным образом пред афонскою иконою Божией Матери, показали: Слободского Христорождественского монастыря игуменья Пульхерия: «Священнического сына Владимира Николаева Неволина постоянно знала я немым до 19-го ноября 1863 года, а с 19 ноября вижу и слышу его говорящим. Об обстоятельствах открытия у него дара слова я сама слышала изустный рассказ Неволина в моей келье вечером того же числа, после чего в моем присутствии отправлена была за него благодарственная молитва. С этого случая афонский иеромонах Паисий остановлен был в городе Слободском гражданами, пожелавшими принять в свои дома икону Божией Матери, прине­сенную им с Афона. Девиц Параскеву Овчинникову, Ксению Кай- сину и крестьянина Николая Ворожцова видела я и в болезненном положении, и теперь знаю их исцеленными. Крестьянин Ворожцов и девица Параскева Овчинникова находятся здесь в настоящее время, а девочка Ксения увезена домой».

То же показали казначея того же монастыря Августа, благочин­ная Назарета, монахини Евсевия, Парфирия и Афанасия.

Сверх того о Владимире Неволине и девице Овчинниковой показали:

а) священник Слободской Сретенской церкви Димитрий Боб­ровский: «Совершенно знаю и утверждаю, что священнический сын Владимир Николаев Неволин, проживающий у живописца Пашкина, во время проживания его в Слободском, около четырех лет постоян­но был нем, а с 19 прошлого ноября, после молебствия пред иконою Божией Матери «Утешение в скорбех и печалех», начал говорить, и ныне говорит чисто и ясно. Мальчика Владимира я знаю скромным и добрым. Относительно дьяческой дочери, девицы Параскевы Ов­чинниковой, будучи духовным отцом ее, утверждаю, что она с самого детства косноязычная и с большим трудом произносившая слова, после молебствования пред тою же иконою Богоматери, заговорила легко и свободно».

б)   Слободской купец Владимир Герасимов: «Дьяческая дочь деви­ца Параскева Димитриева Овчинникова жила у меня в услужении на­зад тому года три, в течение более года; эта девица была косноязычна, так что с большим напряжением произносила слова при разговорах, а иногда не могла таковых произносить по косноязычию.

О мальчике Владимире Неволине знаю, что он был нем до 19 ноября текущего года, а ныне говорит».

О Владимире Неволине, крестьянине Ворожцове и девице Кайсиной священник Слободского Христорождественского деви­чьего монастыря Василий Кабардин объяснил: «Священнический сын Владимир Николаев Неволин до 19-го ноября текущего года, в течение почти шести лет, был действительно нем; 19 ноября пос­ле вечерней службы я видел его между молебствовавшими пред Св. иконою Божией Матери — «Утешение в скорбех и печалех», а на другой день с ним разговаривал. Крестьянина Николая Ворожцова и девочку Ксению Кайсину видел я и в болезненном их состоянии и вскоре после молитвы пред означенною иконою исцелившимися и радующимися».

О Владимире Неволине и крестьянине Ворожцове показали:

а)   Слободского Вознесенского собора священник Михаил Нево­лин: «утверждаю, что священнический сын Владимир Николаевич Неволин, почти шесть лет был нем, и 19-го ноября сего 1863 года получил чудесное исцеление от немоты; вместе с тем свидетельствую, что крестьянин деревни Второй Сверчковской Николай Яковлев Ворожцов, мой духовный сын, в декабре прошедшего 1862 года лишился от паралича употребления обеих ног и правой руки; ныне же, 24 ноября, после молебствия пред принесенною с Афона иконою Божией Матери—«В скорбех и печалех Утешение»,—получил вновь употребление руки, а на другой день мог без посторонней помощи подойти к приобщению Св. Таин, и ныне, благодаря Бога, более и более укрепляется в силах».

б)   Слободского Христорождественского монастыря священник Платон Лятушевич: «Священнического сына Владимира Неволина, в течение службы своей в г. Слободском (трех месяцев), знал я немым до 19-го ноября текущего года; крестьянина Ворожцова видел полу­чившим исцеление пред Афонскою иконою Божией Матери».

О крестьянине Ворожцове диакон того же монастыря Николай Сырнев показал, согласно со свидетельством Владимира Неволина, сказав, что он видел сего крестьянина до 24 ноября и в тяжко-болез­ненном состоянии и вскоре исцеленного.

О девице Овчинниковой слободской купец Петр Шмелев сви­детельствовал вместо престарелой и болезненной матери своей Екатерины Шмелевой, с которою он живет в одном доме: «В 1861 и 1862 годах, всего более года, дьяческая дочь девица Параскева Димитриева Овчинникова жила в нашем доме в услужении. Эта девица с чрезвычайным трудом и напряжением произносила слова при разговорах, до того что и вовсе не могла отвечать на вопросы; во время таких разговоров постоянно на ней примечались конвульсии и скрежетание зубов».

Основываясь на всех этих данных, производивший следствие протоиерей Василий Катаев, заключает, что немота священничес­кого сына Владимира Неволина была явлением непонятным, по предшествовавшим ей обстоятельствам двух видений; исцеление же Неволина от сей немоты, тяготившей его почти шесть лет, равно и прочих вышепоименованных трех лиц от тяжких и продолжитель­ных недугов, последовавшее в г. Слободском с 19-24 числа ноября 1863 года не с естественною постепенностию, а вдруг, и не вследс­твие лекарств, а после молитвословий пред святою иконою Божией Матери — «В скорбех и печалех Утешение» — совершилось сверхъ­естественным образом, по действию всемогущей силы Божией, чрез эту святую икону являемой притекающим к пресвятой Богородице с верою и упованием; а посему и самую икону достоит чтить, как икону чудотворную.

Находя сие заключение следопроизводителя справедливым и соответствующим предмету, о котором произведено было следс­твие, его преосвященство донес Святейшему Правительствующему Синоду об утешительных знамениях благодати Божией, явленных в здешнем крае к прославлению Имени Божия и к утверждению веры и благочестия в людях.

Кроме сего, его преосвященством, по окончании помянутого следствия, получены были устные сведения о многих других дейс­твиях благодатной силы Божией, а потом поданы ему и письменные объявления: от государственного крестьянина Слободского уезда де­ревни Пушкаревской Василия Федотова Пуппсарева, от Слободского 2-й гильд ии купца Ивана Трофимова Распоповаи от настоятельницы Слободского Христорождественского монастыря игумении Пульхе- рии, о совершившихся над ними исцелениях пред святою иконою Божией Матери — «В скорбех и печалех Утешение».

Крестьянин Пушкарев доносил его преосвященству от 20-го декабря: «Считаю обязанностию заявить, что я, находясь в тяжкой болезни, получил ныне исцеление от иконы Божией Матери, прине­сенной с Афонской горы иеромонахом Паисием. В настоящем (1863) году с самого начала лета у меня открылась сильная головная боль; спустя немного времени сделалось трясение во всем теле, и я не только не мог ходить, но даже и двигать руками и ногами; а с Ильина дня, т.е. с 20-го июля, впал я в совершенное безпамятство и по словам других будто бы я был в помешательстве ума. Жена моя пред днем Николая Чудотворцау слышала от других, что в Слободском девичьем монастыре находится икона Божией Матери, принесенная откуда- то издалека, от которой получают исцеления, — и ей посоветовали свозить меня в девичий монастырь. Действительно она возила меня туда, но только я этого не помню; одно только припоминаю, и то очень слабо, что священник кропил меня водою. На другой день после этой поездки я пришел в совершенное сознание: головной боли не стал чувствовать, трясение членов тела прекратилось, и потерянные силы чрез несколько дней снова возвратились, и теперь чувствую в себе достаточно силы, чтобы ходить».

Купец Распопов писал от 21-го декабря: «С давних, и почти с ма­лых лет, стал я страдать головною болью; особенно эта боль усилилась под старость и продолжалась по 21 число ноября сего (1863) года. Сего числа я принял в дом свой икону Божией Матери, принесенную с Афона, именуемую «Утешение в скорбех и печалех», где и соверше­но было молебствие иеромонахом Паисием, и с того же числа боль в голове у меня прекратилась и по сие время не возобновлялась».

Игуменья Пульхерия изъяснила: «Считаю обязанностию сооб­щить о том благодатном даре, которого я удостоилась от святыни, принесенной с афонской горы иеромонахом Паисием, именно от Креста с частию Древа Господня и иконы Божией Матери, имену­емой «Утешение в скорбех и печалех». Несколько уже десятков лет, как я одержима была ревматизмом, который более всего держался у меня в ногах и от которого я освобождалась разве только в летнюю пору и то не всегда, а в зимнюю пору он до того у меня усиливался, что всегда почти повергал меня в постель; с принесением же ныне святыни с Афона, когда я сподобилась поклониться и приложиться к ней, ревматизм в теле моем прекратился и здоровье мое настоль­ко теперь улучшилось, что несмотря на зимнюю пору, я не имею особенной нужды очень тепло одеваться и ограничиваюсь легкою одеждою, тогда как прежде я и в летнюю пору не могла обходиться без теплой одежды».

Сверх показанных письменных объявлений получено было его преосвященством еще от ветеринарного ученика, состоящего при слободском окружном управлении Аврамия Николаева Малых до­несение, которое состоит в следующем: «Священною обязанностию считаю довести до сведения вашего преосвященства о том благодат­ном даре, которого я удостоился принять от Богоматери. В последнее время я страдал одышкою, чувствовал слабость во всем теле и был у меня сильный кашель, так что я не мог заниматься служебными делами и никуда с квартиры своей не выходил, кроме церкви деви­чьего монастыря, куда неред ко ходил чрез силу на поклонение иконе Божией Матери,принесенной с Афона иеромонахом Паисием. Ночью, на 7 число декабря, почти уже перед утром, вижу во сне на воздухе икону Божией Матери такого же вида, в такой же золоченной ризе и с теми же самыми привесками, как и на иконе, принесенной с Афона, й возле меня вижу стоящую женщину в белой одежде, лица которой не мог Я рассмотреть, которая обратилась ко мне с словами: «Вставай и неси Меня в свой дом», и сими словами разбудила меня; я встал и почувствовал в себе крепость, тотчас собрался и отправился в цер­ковь девичьего монастыря; здесь застал отца Паисия, который совсем собрался нести икону в чей-то дом, — рассказал ему о случившемся и просил его с иконою в квартиру мою, и он, снисход я к моей просьбе, тогда же отправился в мою квартиру с иконою Божией Матери, где вместе с ним я помолился. Теперь я чувствую себя совершенно здо­ровым и с того же дня стал заниматься служебными делами и слав­лю Господа Бога и его Пречистую Матерь, по ходатайству которой я получил исцеление от своего недуга».

О столь явном милосердии Божием, открывшемся чрез Святую афонскую икону Божией Матери в г. Слободском над многими не­дужными, делается с разрешения его преосвященства известным по епархии для духовного утешения верных чад Святой Православной Церкви.