Памяти схиархимандрита Пантелеимона (Агрикова)
Архимандрит Тихон (в миру – Василий Петрович Агриков) начал путь церковного служения уже в зрелом возрасте. Будущий священник прошел Великую Отечественную войну. Вскоре он пришел под покров преподобного Сергия, окончил Московскую духовную семинарию (МДС), а затем и Академию (МДА). В 1953 году, обучаясь на последнем курсе МДА, Василий принял монашество с именем Тихон. Постриг в Троицкой обители совершил наместник монастыря архимандрит Иоанн (Разумов, † 1990). В этом же году Патриархом Алексием I (Симанским) монах Тихон был хиротонисан во иеродиакона, а через несколько месяцев – во иеромонаха. В 1954 году батюшка был назначен экономом Лавры, а в сентябре 1955 года – казначеем. Спустя три года Святейший Патриарх возвел отца Тихона в сан игумена, а в 1969 году – в сан архимандрита.
Наместник обители архимандрит Пимен (Извеков) – будущий Патриарх Московский и всея Руси – очень любил отца Тихона и только ему поручал проповедовать. В Лавре совершались две Литургии, на одной из которых проповедь произносил сам наместник, а на другой – батюшка Тихон.
Когда архимандрит Пимен уезжал, отец Тихон выполнял его обязанности, был его заместителем. Ему поручали большие, ответственные посты: с 1954 года он проходил послушание эконома Троице-Сергиевой лавры, а с сентября 1955, по благословению Святейшего Патриарха Алексия (Симанского), стал казначеем обители.
Искусный проповедник также был исключительным тружеником. Говорили, что он спал всего по 20 минут: ляжет, поспит немного, потом встает и выполняет какое-то послушание. Монах совмещал со своими прямыми обязанностями послушание дежурного за свечным ящиком и регента на левом клиросе, по праздникам регентовал на правом. Делал он это тихо и кротко. Священник управлял хором левой рукой, так как был левшой. Руководил также и любительским хором. Пели с ним и матушки, и девушки, и старушки. Иногда батюшка вместе с отцом Кириллом (Павловым) и благочинным архимандритом Феодоритом (Воробьевым) исполняли великопостное трио, о чем отец Тихон с умилением вспоминал позже, когда был на Кавказе.
Отец Тихон также был преподавателем и духовником МДАиС. Студенты Духовной школы горячо почитали своего наставника. Назидая будущих священнослужителей, учитель говорил, что «пастырю нужно любить, как дышать воздухом. И любить, не делая различия, без расчета, без выбора». Батюшка прекрасно преподавал и всецело отдавался служению Богу и людям.
Однажды на уроке пастырского богословия в семинарии архимандрит Тихон вызывает студента и задает вопрос по пройденной теме. Семинарист плохо знал урок и ничего не мог ответить. Тогда отец Тихон обращается к семинаристам: «Братья, что ему поставить?». Студенты кричат: «Кол ему! Кол ему поставить!». А батюшка отвечает: «Нет, неправильно! Поставим ему пятерку!» – и ставит в журнал оценку «отлично». Незадачливый семинарист сел на место. А в следующий раз, когда его вызвали, он, к удивлению всех, был хорошо подготовлен и отвечал прекрасно. Так архимандрит Тихон преподавал будущим пастырям уроки мудрости не только на словах, но и на деле. Жертвенное служение священника было отмечено руководством Академии – в 1963 году он получил звание доцент.
Марк Харитонович Трохимчук (+2005) в своих воспоминаниях о жизни духовных школ того времени писал о них: «…Из тех, чьи имена впоследствии стали на слуху, назову Василия Агрикова (будущий духовник Лавры, архимандрит Тихон), Бориса Андрющенко (будущий архимандрит Феодор). В семинарии эти двое были неразлучны. Василий – высокий, лицо худощавое. Борис – просто мальчик. Агриков отличался особой стеснительностью, все делал неспеша, с какой-то таинственной значительностью. Воспитатели обоих хвалили за поведение, всем ставили в пример«. Как вспоминал батюшка, они с отцом Тихоном были настолько духовно близки, что не было у них друг от друга никаких тайн и секретов.
С о. Тихоном батюшку Феодора связывали особенно близкие отношения. Будучи старшим по возрасту и жизненному опыту о. Тихон был для о. Феодора не только духовным другом, но и наставником в духовной жизни. Их духовный союз ведом только Богу, но почти очевидно, что о. Феодор многое воспринял от о. Тихона, а в дальнейшем сохранил и приумножил в своей духовной жизни.
Про о. Тихона архимандрит Феодор рассказывал не часто, но каждый раз в этих рассказах было какое-то назидание. Батюшка говорил, что о. Тихон вырос в очень благочестивой семье: мама его была сильная молитвенница, и любовь к молитве он воспринял от нее. В воспитании юного Василия (мирское имя о. Тихона) она была строга, достаточно часто наказывала за провинности и непослушание, но наказание было не со злобы, а только как средство врачевания тех или иных страстей. По сути, родная мать стала первым духовным наставником о. Тихона. Вспоминал о. Феодор о военных годах о. Тихона. Со слов последнего, почти всю войну он провел за «баранкой» Студебеккера — американского военного грузовика, машины, которую поставляли США по лендлизу.
По словам о. Тихона, ни разу за всю войну он не спал в кровати, и спать приходилось где придется: в кабине автомобиля, на сеновале, в полуразрушенных постройках, в окопах на простой земле. И как бы не было трудно, холодно и голодно, о. Тихон всегда очень горячо молился в душе о помощи свыше. И если бы не эта помощь, то он бы, как сам он говорил, уже много раз мог погибнуть. Живая молитва в сложнейших условиях войны дала о. Тихону бесценный духовный опыт, который сделал из него по-настоящему одухотворенного, благодатного человека. Отец Феодор свидетельствовал, что о. Тихон был уникальным человеком, настоящим молитвенником, ярко выделявшимся на фоне других, тоже не менее духовно опытных монахов Лавры… Отец Феодор считал, что о. Тихон был настоящим мучеником, столько в жизни пришлось перенести ему скорбей.
В 50–60-х гг. минувшего столетия архимандрит Тихон был известен всей православной России. Батюшка был народным духовником в Лавре. Люди приезжали к нему и в праздники, и в будни, всегда находя его в храме.
Юноши, студенты, девушки и подростки приезжали к нему из Москвы. Нередко среди посетителей можно было встретить столичных ученых. Люди приезжали на исповедь и оставались ночевать, чтобы утром принять святые Христовы Тайны. Для начинающих молодых монахов он был примером, ибо вел настоящую аскетическую жизнь, был искренне предан молитвенному монашескому деланию. Он многих утешил, привел к вере, помог советом. Известно, что люди по молитвам старца исцелялись от недугов. Вспоминается рассказ одной матушки. В 1961 году у них описали все имущество. Она осталась с детьми. А куда бежать? У кого искать помощи? Только к нему. «Народу много. Я стою позади, думаю, разве попаду к нему, а он меня не видит, вдруг говорит: «Расступитесь, дайте пройти матушке». Неоценима была его поддержка в тот момент». К священнику также тянулось подрастающее поколение. У отца Тихона был особый Божий дар обращать к вере молодых людей, которые всегда находили в пастыре Христовом то, чего жаждали их тоскующие по Богу души.
Мудрый пастырь подбирал ключ к сердцу каждого человека, говорил проникновенные, затрагивающие душу слова, которые побуждали слушающих его проповедь людей к искреннему покаянию. Отец Тихон часто с любовью взывал: «Кайтесь, кайтесь, миленькие, родные!» На исповеди священник сам задавал наводящие вопросы, объяснял все неясное, а потом дерзновенно читал разрешительную молитву.
Батюшка к каждому относился с состраданием, старался всех принять и утешить, раздавая на благословение крестики и иконки. Священник проявлял подлинно христианскую любовь к самым неспособным, безнадежным, потерявшим последнюю надежду людям. Он не знал тщеславия, самолюбования и не был высокого мнения о себе. Народ отвечал своему пастырю взаимной великой любовью и почтением.
«Когда он проводил общую исповедь в Сергиевском Трапезном храме Лавры, – рассказывают духовные чада отца Тихона, – то весь народ плакал. Исповедь начиналась около десяти вечера, а заканчивал батюшка только к четырем утра, но уже через час священник приходил на раннюю Литургию, которую он служил часто. Перед исповедью отец Тихон всегда произносил проповедь и не начинал исповедовать до тех пор, пока не видел в людях состояния истинного покаяния. Голос его звучал очень проникновенно, а проповедь была необыкновенно искренней и глубокой».
Когда он приступал к исповеди, к нему всегда выстраивалась очередь. В то время в Сергиевском Трапезном храме Лавры еще не было приделов преподобного Серафима Саровского и святителя Иоасафа Белгородского. На этом месте, у росписи Спасителя или Божией Матери, ставился аналой, и к батюшке была очередь исповедников. Она шла через всю церковь, от входа Трапезного храма до самого аналоя. Его чада пока дождутся своей очереди, бывало, и прочитают правило, и попоют, и подремлют, а батюшка все сидит и принимает народ до самого утра. На исповеди он сам задавал вопросы про то, что было забыто, объяснял все неясное. Потом дерзновенно читал разрешительную молитву. Он старался всех принять и утешить: сострадал в скорбях, на благословение раздавал крестики, иконки.
Вот, что писал о призвании духовника сам о. Тихон в своей прекрасной книге «У Троицы окрыленные»: «О Боже мой, как трудно духовному отцу по-настоящему исповедовать чад своих! Тысяча крестов накладывается на духовника, да еще враг разжигает против него разные и многочисленные смуты. Духовная жизнь – как она сложна, многообразна, сколько требуется мудрости, сколько сил, терпения!
Как много вокруг батюшки разных людей – и любящих его, и ненавидящих, и строящих батюшке козни и коварства, – а ему все равно всех жалко, всех хочется спасти и в разум истины привести. Ведь все они – дети Божий, и за всех их пострадал Господь на Кресте, пролил Свою Пречистую Кровь. И как они все дороги Господу! И дороги должны быть батюшке как служителю Божию и духовному наставнику труждающихся».
В 60-х гг. XX в. Церковь была гонима. Огромный духовный авторитет праведника не мог остаться незамеченным властями. Пастырь был разлучен с духовными чадами на долгие годы. Он был вынужден скрываться и жить в уединении – то в Закарпатье, в горах Кавказа, то в Сухуми.
С благодарностью и терпением священник нес эти скорби, понимая, что Сам Господь призывает его к более уединенной молитвенной жизни.
За девять лет до кончины, будучи в сане архимандрита, принял великую схиму с именем Пантелеимон. Последние годы жизни старца прошли в стороне от людских глаз и для многих представляли тайну. Лишь самые близкие, а также духовные чада знали: батюшка молится в затворе, в уединении, место которого никто не мог назвать точно. Последнее время отец Тихон жил в Подмосковье, недалеко от Мытищ, в селе Тайнинское.
Отец Пантелеимон преставился 15 ноября 2000 года, служа Всенощную в храме Благовещения Пресвятой Богородицы в селе Тайнинском. Его последними словами был священнический возглас на утрени: «Слава Тебе, показавшему нам свет!». Известие о панихиде в подмосковном Благовещенском храме села Тайнинского загадочным образом облетело верующих. Храм едва смог вместить всех желающих проститься с почившим пастырем. За богослужением молилась братия Троице-Сергиевой обители. Торжественное отпевание лаврского насельника сопровождал своим пением лаврский хор. На похоронах старца, несмотря на скорбь расставания, царила светлая пасхальная радость.
Об отце Пантелеимоне красноречивее всего говорят его собственные книги. Православному читателю он известен под своим монашеским именем Тихон как автор прекрасного сочинения о Троице-Сергиевой Лавре – «У Троицы окрыленные». Написанная в 1970 г. книга «С Евангелием. Духовное наследие старцев нашего времени» остается актуальной и по сей день. Творение «Слава Тебе, показавшему нам свет!» сейчас уже трудно найти в продаже. А сборники проповедей и духовных бесед архимандрита Тихона «Сеятель», «На крыльях веры» и другие продолжают радовать и наставлять читателей.
По материалам Православных сайтов
