8 сентября 1943 года состоялось первое заседание Собора РПЦ после 1918 года

Собору предшествовала тайная ночная встреча И.В. Сталина с иерархами Церкви: Местоблюстителем Патриаршего Престола Московским митрополитом Сергием (Страгородским), Ленинградским митрополитом Алексием (Симанским) и Киевским митрополитом Николаем (Ярушевичем). В конце августа 1943 г. гражданская власть предложила митр. Сергию возвратиться в Москву из Ульяновска, куда он был эвакуирован в октябре 1941 г. 4 сентября митр. Сергию позвонил представитель Совнаркома полковник НКВД Г. Г. Карпов, сообщивший о желании правительства принять высших иерархов РПЦ. Митрополит Сергий выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно.

К этой встрече И.В. Сталин готовился, прощупывал почву: запросил у Карпова характеристики на иерархов, их отношение к властям, авторитет в Церкви, данные о количестве приходов и епископата в РПЦ и расстановке сил в других поместных церквях. Получив ответы Карпова, Сталин сказал, что нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством РПЦ (7 окт. 1943 вышло Постановление СНК, в котором было утверждено «Положение о Совете по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР»).

Вечером 4 сентября в Кремле состоялась беседа 3 митрополитов со Сталиным, В. М. Молотовым и Карповым о взаимоотношениях Церкви и государства. Сталин попросил митрополитов высказаться об имевшихся у Русской Церкви и у них лично назревших, но нерешённых вопросах. Митр. Сергий сказал, что самый главный вопрос — о центральном руководстве РПЦ, что он почти 18 лет является Патриаршим Местоблюстителем и думает, что едва ли где-то ещё возможна такая ситуация, при которой с 1935 г. в Церкви нет Синода. Митр. Сергий просил разрешения собрать Архиерейский Собор, который изберёт Патриарха и образует при главе Церкви Священный Синод как совещательный орган в составе 5-6 архиереев. Согласившись с предложением митр. Сергия, Сталин спросил о возможном сроке созыва Собора. Митр. Сергий ответил, что Собор можно созвать через месяц. Этот срок, очевидно, не соответствовал видам Сталина, и он спросил: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?» — поинтересовавшись мнением Карпова на этот счёт. Карпов ответил, что если помочь митр. Сергию транспортом, предоставить самолеты, то Собор можно созвать через 3-4 дня. Договорились, что Архиерейский Собор соберётся в Москве 8 сентября. Допустив возможность избрания Патриарха, правительство признало несбыточность большевистских планов полного разгрома Церкви и устранения её из жизни народа. По существу, были заключены условия своего рода «конкордата», который в основных чертах государственная власть соблюдала вплоть до начала хрущёвских гонений.

Архиерейский Собор состоялся через 4 дня после встречи в Кремле в новом здании Патриархии в Чистом переулке в Москве. В его деяниях участвовало 19 архиереев — все, кто в это время находился на кафедрах на не оккупированных немецкими войсками территориях: митрополиты Сергий (Страгородский), Ленинградский Алексий (Симанский), Киевский Николай (Ярушевич), архиепископы Красноярский свт. Лука (Войно-Ясенецкий), Сарапульский Иоанн (Братолюбов), Казанский Андрей (Комаров), Куйбышевский Алексий (Палицын), Уфимский Стефан (Проценко), Горьковский Сергий (Гришин), Ярославский Иоанн (Соколов), Рязанский Алексий (Сергеев), Калининский Василий (Ратмиров), Новосибирский Варфоломей (Городцов), Саратовский Григорий (Чуков), епископы Молотовский Александр (Толстопятов), Курский Питирим (Свиридов), Кировский Вениамин (Тихоницкий), Ульяновский Димитрий (Градусов) и Ростовский Елевферий (Воронцов). Многих архиереев доставили на Собор на военных самолётах. Почти все они были исповедниками, прошедшими через тюрьмы, лагеря и ссылки, архиепископ Сарапульский Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Александр (Толстопятов) были освобождены незадолго до Собора.

Собор открыл Местоблюститель Патриаршего Престола, прочитавший краткий доклад «О деятельности православной Церкви за два года Отечественной войны». Это был, конечно, не отчётный доклад в общепринятом смысле слова, поскольку говорить открыто о жизни РПЦ в годы, прошедшие после Поместного Собора 1917-1918 гг., не было возможности, в докладе речь шла исключительно о патриотическом служении Церкви во время войны. Затем Собор заслушал доклад митр. Ленинградского Алексия «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны». Сравнивая Великую Отечественную войну с Отечественной войной 1812 г., митр. Алексий указал на нравственные условия успеха русского воинства, общие для всех времён: «Твердая вера в Бога, благословляющего справедливую брань; религиозный подъём духа; сознание правды ведомой войны; сознание долга перед Богом и Родиной». Затем митр. Алексий поставил вопрос об избрании Святейшего Патриарха и предложил кандидатуру митр. Сергия, предложение было единодушно одобрено всеми участниками Собора. Митр. Сергий поблагодарил преосвященных за избрание его Патриархом и предложил формулу поминовения Святейшего Патриарха: «Святейшего отца нашего Сергия, Патриарха Московского и всея Руси».

Митрополит Сергий предложил избрать Священный Синод при Патриархе из 3 постоянных и 3 временных членов. Временных членов предполагалось выбирать на полугодовые сессии по одному архипастырю от каждой из трёх групп епархий: северо-восточной, центральной и южной в порядке старшинства. Постоянными членами Синода Собор избрал митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича), а также архиепископа Горьковского Сергия (Гришина). Временными членами в Синод приглашены были архиепископы Куйбышевский Алексий (Палицын), Красноярский Лука (Войно-Ясенецкий) и Ярославский Иоанн (Соколов), а также управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий. Полномочия нового Синода отличались от полномочий того, который был учреждён определениями Поместного Собора 1917-1918 гг. о высших органах церковного управления: Поместный Собор в свое время предусматривал для Синода более самостоятельный статус, новый же Синод образовали при Патриархе. Опыт, приобретённый РПЦ в 20-30-х гг. XX в., показал особую ответственность первосвятительского служения, т. к. в пору гонений, при внешних и внутренних расколах и разделениях, для многомиллионной паствы главным духовным ориентиром, помогавшим различать, где православная Церковь, а где раскол, была личность первого архиерея — Патриарха Тихона, потом митрополитов сщмч. Петра и Сергия.

Архиерейский Собор принял подписанную всеми его участниками декларацию об осуждении изменников веры и Отечества, направленную против коллаборационистов из духовенства и мирян, запятнавших себя сотрудничеством с оккупационными властями и одновременно посягнувших на учинение расколов. Разумеется, этот акт был направлен не против тех священнослужителей, которые, находясь на оккупированной территории, вынуждены были вступать в контакты с немецкими властями по вопросам, связанным с открытием храмов, епархиальной и приходской жизнью, контролировавшейся немецкой администрацией. Он касался священнослужителей, предававших ближних или откровенно переходивших на сторону фашистов. В обращении Собора к советскому правительству была выражена готовность умножить усилия РПЦ в служении правому делу спасения Родины от фашистской агрессии. Собор издал также «Обращение ко всем христианам мира», проект которого был зачитан Саратовским архиеп. Григорием (Чуковым). В нем Собор охарактеризовал борьбу с фашизмом как проявление благородного порыва человеческого духа «нанести смерть самой войне».

Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась 12 сентября. По окончании литургии Патриарх Сергий обратился к пастве, молившейся в кафедральном Богоявленском соборе со словом, в котором дал оценку состоявшемуся Собору и избранию Патриарха: «Собор преосвященных архипастырей своим единогласным решением от 8 сентября постановил усвоить мне титул Патриарха Московского и всея Руси. Таким образом, наша Русская Церковь этим актом получила всю полноту канонического возглавления, управления и молитвенного предстательства… В моём положении по внешности как будто ничего не изменилось с получением патриаршего сана. Фактически я уже в течение 17 лет несу обязанности Патриарха. Это так кажется только по внешности, а на самом деле это далеко не так. В звании патриаршего Местоблюстителя я чувствовал себя временным и не так сильно опасался за возможные ошибки. Будет, думал я, избран Патриарх, он и исправит все допущенные ошибки. Теперь же, когда облечен высоким званием Патриарха, уже нельзя говорить о том, что кто-то другой исправит ошибки и сделает недоделанное, а нужно самому поступать безошибочно, по Божьей правде и вести людей к вечному спасению».

Деяния Архиерейского Собора стали переломными во внутренней жизни РПЦ: спустя несколько дней было принято решение об издании «Журнала Московской Патриархии», стали приниматься меры по укреплению дисциплины среди духовенства. 27 октября Патриарх Сергий обратился в правительство с просьбой амнистировать 24 архиерея и 2 священников. 28 ноября СНК разрешил открытие в Москве Богословского института и пастырских курсов и определил процедуру возобновления деятельности храмов и приходов. Возобновилась и внешняя деятельность РПЦ — уже 19 сентября Московская Патриархия принимала первую высокую зарубежную делегацию — Архиепископа Йоркского Сирила Гарбета, представлявшего Англиканскую Церковь. Руководство Англиканской Церкви в конце лета 1943 г. обратилось к советскому правительству с просьбой разрешить приезд своей делегации в Москву, накануне Тегеранской конференции такой визит и особенно встреча членов делегации с Патриархом РПЦ были признаны Сталиным желательными и полезными.

Одновременно начался процесс повсеместного покаянного возвращения в лоно Матери-Церкви обновленцев, чему способствовала и позиция государства: 12 октября Карпов подал на имя Сталина докладную записку с предложением прекратить поддержку обновленчества и «не препятствовать распаду обновленческой церкви». Согласие Сталина и последовательно проводимая государственная политика, основанная на том, что «переход обновленческого духовенства и приходов — дело внутрицерковное», предопределили скорый конец обновленчества. Начался и процесс возвращения «григорианцев», различных групп «непоминающих» и «непримиримых» — «иосифлян», «истинно православных христиан», «викториан» и других, многие из них в военные годы практически прекратили свою деятельность или превратились в небольшие группы.

Избрание Патриарха, демонстрировавшее начало нормализации церковно-государственных отношений в СССР, вызвало немедленную реакцию со стороны немецкого руководства: в начале октября 1943 г. Главное управление имперской безопасности совместно с Министерством восточных территорий наметило проведение нескольких конференций православного духовенства оккупированных территорий, на которых предполагалось принять резолюции о неканоничности избрания Патриарха Сергия, но митр. Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский) разъяснил немецким властям, что выборы Патриарха произведены в соответствии с каноническими нормами и не могут быть оспорены. Поддержку своей инициативы германское командование нашло в Русской Православной Церкви за границей, 7 архиереев которой на совещании 8-13 октября 1943 г. в Вене признали избрание Патриарха Сергия «фактом не только неканоничным, но и не церковным, а политическим». Германские власти категорически требовали запретить возношение на богослужениях имени Патриарха Сергия. Резолюция Венского совещания была решительно осуждена митр. Сергием (Воскресенским), и, хотя он вынужден был оповестить духовенство о требовании немецких властей, сам он на богослужениях всегда поминал Патриарха Сергия.

Началось возвращение храмов верующим, открытие духовных учебных заведений, возвращение из ссылок и лагерей выживших священнослужителей, репрессированных в 30-е годы…

Это были продуманные и рассчитанные на перспективу шаги советского руководства, чтобы, с одной стороны, взять под контроль государства деятельность самой крупной и влиятельной религиозной организации в стране, а с другой — продолжить формирование положительного внешнеполитического имиджа СССР как страны, где соблюдаются общепринятые нормы свободы совести и вероисповедания. Создание такого имиджа было особенно важно накануне Тегеранской конференции, которая состоялась 28 ноября — 1 декабря 1943 года, где Сталин возлагал большие надежды на открытие союзниками второго фронта.

Возможно, сыграло роль и то обстоятельство, что во время оккупации на захваченной территории было открыто множество православных приходов, которые теперь, когда началось освобождение этих земель, невозможно было просто взять и снова закрыть, но при этом необходимо было легализовать их и удержать под контролем.

Для большинства верующих в СССР события начала осени 1943 года стали символом прекращения гонений на церковь и начала возвращения России в лоно православия. Правда, потребовалось ещё почти полвека, чтобы этот процесс пошёл полным ходом. Но точкой отсчёта для возвращения Русской православной церкви её значимой роли в российской истории стало 4 сентября 1943 года — накануне отдания праздника Успения Пресвятой Богородицы.